Николай Бурляев

А творцы, мои опьянённые вседозволенностью коллеги, сказали – ах, пришла демократия, новое время, давайте работать по принципу «ассу в массы, деньги в кассу», чтобы деньги нам все шли.

Если мы возьмём чаши весов и на левую чашу положим то, что было сделано в кино до перестройки, а на правую то, что после неё, то на левую, советскую часть, я могу положить 80 имён, зазывая безостановочно: Тарковский, Бондарчук, Шукшин, Герасимов, Кулиджанов, Ростоцкий, Панфилов, Михалков, Жалакявичус, Иоселиани… Тут столько такое богатство! А что на правую постперестроечную чашу мы положим, кого?

Я критикую Министерство культуры, поскольку отняли у министерства возможность влиять на культурную политику, сейчас принцип такой: "Только давайте деньги…". А это нехорошо, это надо поправлять. Мы очень благодарны новому министру Ольге Любимовой за то, что с ее приходом что-то стало меняться в отношении Славянского форума искусств "Золотой Витязь". И даже впервые за всю нашу тридцатилетнюю историю прибавили бюджетные средства на театральный и изобразительный форум. За это мы особенно признательны, потому что "Золотой Витязь" должен расти, и теперь у нас будут новые номинации.

На президиуме "Золотого Витязя" мы приняли решение о том, что с будущего, 2021 года, а это год тридцатилетия нашего фестиваля, мы учреждаем национальную премию "Золотой Витязь" в области искусства. И будем присуждать ее за достижения в области кино, театра, литературы и живописи.

Я часто думаю, что такое "Оскар" для всех? Мне тоже довелось участвовать в этой номинации, все в моей жизни было, пятьдесят три премии получены за фильмы, в которых я снимался…Так что такое "Оскар"? Это пресловутая желтая болванка, которая абсолютно обезличена, но это та болванка, которую жаждут получить очень многие, в том числе и мои коллеги в России. Тогда, господа, надо продавать душу, чтобы туда попасть. Потому что с будущего года выдвинуты требования, чтобы в ваших фильмах участвовали гомосексуалисты, лесбиянки, трансвеститы и так далее…

Поэтому я уверен, что у нас должны быть свои почетные премии, не хуже "Оскаров".

Россия нередко попадает в тяжелейшие положения, но всегда из них выходит. Революция – катастрофа, насильственное вторжение в естественное развитие России. Но мы одолели эту катастрофу, и все равно сделали прорыв, доказав, что под любым режимом Россия остается Россией, загадочной «планетой».

Неслучайно люди, живущие на Западе, говорят о загадочной русской душе. И кстати, можно вспомнить известный тезис, высказанный западными прорицателями: спасение России есть спасение мира, гибель России есть гибель мира.

Если бы не было этого вторжения западных идей в нашу страну и уничтожения стержневых основ государства (Православия), то Россия должна была бы выйти в XX веке на самые передовые места в мире. Рубль, кстати, при Николае II ценился очень высоко, ведь его обеспечивал золотой запас.

«Солнечный удар» Никиты Михалкова выбран от России на соискание премии «Оскар» в номинации «Лучший фильм на иностранном языке». Этот фильм я смотрел сразу, когда он вышел, и считаю, что это самая серьезная российская работа за последние годы. Фильм поставлен в традициях великого советского кинематографа. Драматургия, режиссура, актерское исполнение - все на очень высоком уровне. А будет ли понятна эта картина для других культур, для западного зрителя? Полагаю, что да, ведь классики писали для всех и навсегда, а Никита Михалков поставил фильм так, что он понятен. Люди на Западе, благодаря этому кино, откроют новые страницы российской истории.

Что касается критики за пессимистическую концовку, то я отношусь к критике критически. Особенно это относится к российской критике, и особенно к тому, что говорят о личности Михалкова. Надо любого художника судить по законам им над собою самим поставленным. Так говорил Пушкин. Если судить этот фильм по тем законам, по которым автор создавал картину, то я думаю, критика отпадает. Я принял фильм таким, каким он создан Михалковым, и он имеет право как автор на любой финал. Это уже ваше дело принимать его или нет. Я принял это кино в целом.

Объявлено о снижении розничной цены на водку вместо того, чтобы бороться с алкоголизацией, идущей усиленными методами. Я считаю, что это удар по народу. Конечно, в кризисный период люди запьют еще больше, раз водка подешевела.

Напомню, что и до революции, и в СССР проходили антиалкогольные кампании. Использовались чисто технические меры, а нужно предложить народу идею, ради которой он бы оставил горькую, и жил, а не пил. Каждая поднятая рюмка - это радость для наших западных «коллег». Зачем им доставлять такую радость, что мы спаиваемся и гробим себя?

Отмечу, что наша кинобогема пьет. Я пятьдесят пять лет с ней сосуществую, и знаю, что она пьющая. Когда я был еще юным артистом, я видел, как пьют все окружающие, включая очень известных людей.

Помню, в детстве видел фильм «Богдан Хмельницкий». Режиссер хороший, в главной роли - гениальный Мордвинов, но там есть сцена: идет поп через строй солдат и спрашивает: «- Ты православный? - Так точно! - Водку пьешь? - Так точно. - Молодец!» Уже тогда это вдалбливалось, а сейчас вообще стало нормой толерантное отношение к катастрофической проблеме. Так вот, толерантность - это медицинский термин, обозначающий неспособность организма сопротивляться болезни.

Несколько известных отечественных режиссеров обратились с письмом к Дмитрию Медведеву, в котором попросили вернуть мат в фильмы. Так пишут в СМИ, и я хочу высказаться по этому вопросу.

В Евангелие от Иоанна сказано: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог». Слово - это величайший дар Божий, который надо беречь. Однако я, как режиссер, имевший дело с драматургией и отбором текстов для выражения идей и эмоций, не поддерживаю эту просьбу уважаемых и любимых мною людей. Мы являемся друзьями со всеми главными подписантами этого письма, но я не поддерживаю избавление от ограничений в лексике в их будущих и настоящих фильмах.

Слово - это огромный соблазн, Евангелие говорит: «невозможно не прийти соблазнам, но горе тому, через кого они приходят». Об этом нужно помнить и этим режиссерам, которые все себя позиционируют как православные люди. Словом можно возвысить, но и убить, слово - это выстрел в вечность, и надо отдавать вечности хорошие слова.

Когда уважаемый мною Федор Бондарчук начинал постановку фильма «Девятая рота», он предложил моему сыну Ивану Бурляеву быть композитором. Я тогда прочитал сценарий и сказал Ивану и Феде: «Великий режиссер Сергей Бондарчук тоже делал фильмы о войне по Толстому и Шолохову, про 1812 и 1941 годы. Тогда русские солдаты могли выразиться крепко, но ни у Толстого, ни у Шолохова не было непотребщины, и они остались в веках».

И вот ныне настало время очищения нашего экрана.